|
Родился
20 февраля
(4 марта)
1904 года в Одессе
в семье учителей.
В
1922-1923 годах
учился на математическом отеделении физико-математического университета
Новороссийского
(Одесского)
университета.
Его учителями были
выдающиеся учёные
- физик
Н.П. Кастерин
и математик В.Ф. Каган.
Одновременно с учёбой
Георгий подрабатывал
вычислителем
в Одесской астрономической обсерватории.
В 1922 году
Гамов поступил на
физико-математический факультет
Петроградского университета,
который был центром
зарождавшейся советской физической науки.
Чтобы иметь дополнительные средства
к существованию,
после прибытия в Петроград
в июле 1922 года
Георгий
устроился наблюдателем
на Метеорологическую станцию Лесного
института,
трижды в день
снимая показания приборов.
Он
оставался на этой работе,
полученной по протекции старого
знакомого его отца
профессора В.Н. Оболенского,
до сентября 1923 года,
совмещая её
с учёбой в университете.
С сентября 1923-го
по октябрь 1924 года
Гамов заведовал
полевой метеорологической обсерваторией
1-й Артиллерийской школы,
читал там лекции
по физике.
В октябре 1924 года
Г.А. Гамов
был приглашён Д.С. Рождественским
в Государственный оптический институт,
где молодой сотрудник
занимался разработкой методики отбраковки
оптического стекла и
изучением аномальной дисперсии света
в парах калия.
В апреле 1925 года
Гамов решил
окончательно сосредоточиться
на теоретических
исследованиях в области
общей теории относительности,
и вскоре
его руководителем
стал
А.А. Фридман.
После безвременной смерти
Фридмана
(в сентябре 1925 года)
научным руководителем
Гамова стал
академик
Ю.А. Крутков.
Дипломная работа
Гамова была
посвящена некоторым вопросам теории
адиабатических инвариантов.
В 1928-1931 годах
проходил научную практику
в университетах
Гёттингена,
Копенгагена и
Кембриджа, где
Гамов сотрудничает
с такими выдающимися учёными
как Нильс Бор,
Пауль Эренфест,
Макс Борн и
другие.
Весной 1929 года
Гамов
вернулся в Ленинград,
а уже осенью он
вновь был в Копенгагене.
Этому способствовало
получение им годовой стипендии
Рокфеллеровского фонда
(120
долларов в месяц),
на которую он
был выдвинут его бывшим научным руководителем
Ю.А. Крутковым
и академиком
А.Н. Крыловым.
Его кандидатуру
поддержали кембриджские физики
Эрнест Резерфорд
и Ральф Фаулер.
За рубежом
Гамов по-прежнему
активно участвовал
в работах по
ядерной тематике,
проводившихся в Дании
и Англии,
много путешествовал.
Летом
1931 года
он планировал
отправиться в путешествие
по Европе
на мотоцикле,
однако по окончании срока командировки
был вынужден вернуться в
СССР,
поскольку у него истёк срок действия визы.
Весной 1931 года
Гамов
вернулся в Ленинград
и сразу же включился
в работы
по ядерной физике,
которые начали проводиться в Радиевом
институте,
Физико-математическом институте
и Ленинградском университете.
Вскоре академик
Абрам Иоффе
пригласил его консультантом
новообразованного
Отдела физики ядра
в Ленинградском Физико-техническом институте,
где уже трудились
такие учёные как
Н.Н. Семёнов,
И.В. Курчатов,
Я.И. Френкель,
В.А. Фок
и др.
В то же время Гамов
являлся одним из
организаторов
Института теоретической физики
на базе Физического отдела
ЛФМИ,
однако эта инициатива
не нашла поддержки
у академического руководства.
В марте 1932 года
заслуги Георгия Гамова
были оценены на
очередных выборах
в Академию Наук СССР:
он был избран членом-корреспондентом,
он был и остаётся самым молодым
из избранных за
всю её историю
- в 28 лет.
В период работы
Г.А. Гамова
в физическом отделе Радиевого института
(с 1931-го
по 1934 год),
возглавлявшемся В.Г. Хлопиным,
под руководством и при непосредственном участии
И.В. Курчатова,
Л.В. Мысовского,
А.И. Алиханова
и Г.А. Гамова,
создан первый в Европе
циклотрон
(в 1932 году
Г.А. Гамов и
Л.В. Мысовский
представили проект
к рассмотрению
Учёным советом,
утвердившим его;
установка запущена
в 1937 году).
В начале 1930-х годов
Гамов почувствовал
изменения в
отношении положения
учёных в СССР:
в октябре 1931 года
в Риме
состоялся Международный конгресс по ядерной
физике, куда был
приглашён и
Георгий Антонович, но
ему так
и не удалось получить разрешение
на выезд (его
доклад прочитал Макс Дельбрюк),
После этого Гамов
стал искать случай
покинуть страну, в
том числе нелегально.
Летом 1932 года,
во время отпуска в Крыму,
Гамов с
женой попытались
доплыть
на байдарке до
турецкого побережья,
однако им помешал
шторм.
Удобный случай
представился осенью 1933 года,
когда Гамов
по рекомендации
А.И. Иоффе
был назначен советским представителем
на VII
Сольвеевском конгрессе
в Брюсселе.
Благодаря знакомству с Н.И. Бухариным Гамов
смог попасть
на приём к В.М. Молотову
и получить визу и
для своей жены.
По завершении срока командировки
Гамов
принял решение о невозвращении
и
начал переговоры о
получении постоянной работы
за рубежом.
В то же время он
не хотел окончательного
разрыва с
родиной, желая
продлить командировку.
Об этом он
писал Академику
П.Л. Капице о
желании подобно
ему
жить и
работать за
границей с
советским паспортом,
свободно посещать крупнейшие научные центры
и мероприятия и
при этом в любое время посещать СССР.
Однако это
желание не нашло
понимания на
родине, хотя возможность
вернуться
оставалась ещё довольно долго.
Лишь спустя год, в
октябре 1934 года,
после того как он
не вернулся
к крайнему
установленному сроку,
Гамов был
окончательно уволен из
Радиевого института
и ЛФМИ, и
только в 1938 году
он был исключён
из числа
Членов-корреспондентов Академии Наук СССР.
После невозвращения
в СССР
Гамов
работает
то в Кембриджском университете,
то в Институте Бора
в Копенгагене,
при этом он
ощущает невозможность
окончательно начать
собственную научную деятельность.
Попытка американского физика
Эрнеста Лоуренса устроить
Гамова в
Калифорнийский Университет Беркли
тоже не имела
успеха.
Осенью 1934 года
по протекции
Мерла Тьюва
Георгий Гамов
становится
Профессором физики Университета имени Джорджа Вашингтона.
Сразу же Гамов
инициировал проведение
в Вашингтоне
ежегодных конференций,
на которые собирались крупнейшие физики мира.
Другим его важным решением
было приглашение в
качестве ближайшего сотрудника
своего старого друга,
знакомого ещё по
работе в Копенгагене
Эдварда Теллера.
Сотрудничество с Теллером
оказалось весьма плодотворным.
В 1936 году им
удалось обобщить теорию бета-распада Ферми,
сформулировав
правила отбора
и введя представление
о "переходах Гамова — Теллера"
(переходы с изменением
спина ядра).
В это время он
начал более активно интересоваться
связью между ядерными процессами
и источником энергии звёзд.
В конце 1930-х годов
уже самому Гамову
(совместно с Теллером)
удалось
улучшить понимание вопроса
об энергии звёзд,
учтя последние достижения ядерной физики.
В 1937-1940 годах
Гамов
построил первую последовательную теорию
эволюции звёзд
с термоядерным
источником энергии.
В 1940-1941 годах
вместе со своим учеником
Марио Шенбергом
он изучил роль
нейтрино в
катастрофических процессах,
происходящих при вспышках новых
и сверхновых
звёзд (так
называемое нейтринное охлаждение).
В 1942 году
совместно с Теллером
он предложил теорию строения красных гигантов,
предположив наличие у них устойчивого ядра
и оболочки, в
которой происходят
термоядерные реакции.
В 1941 году
Теллер покинул
университет и стал
участником проекта по созданию атомной бомбы,
однако Гамова
к этим работам не
привлекли по
"соображениям безопасности".
Он
участвовал в решении второстепенных проблем,
став консультантом
Военно-морского ведомства.
В ходе этой деятельности
он сблизился в Альбертом Эйнштейном
(таким же "непривлечённым"),
общение с которым заставило
его вспомнить своего учителя
А.А. Фридман
и обратило его внимание
к вопросам космологии.
Лишь летом 1948 года
Гамов
получил от военных
соответствующий допуск
и смог принять участие
в создании водородной бомбы
под руководством Теллера.
В 1946 году
Гамов активно включился в работу в
области космологии,
предложив модель "горячей Вселенной"
(уточнение теории "Большого Взрыва").
В 1948 году
он совместно со
своими учениками
Ральфом Альфером и
Робертом Херманом
разработал теорию образования химических
элементов путём
последовательного
нейтронного захвата (нуклеосинтез).
В 1956 году после
развода с женой и
нового бракосочетания
Гамов переехал в
Боулдер,
где занял должность профессора Университета
штата Колорадо.
В том же году
он
получил от ЮНЕСКО
премию Калинга
за популяризацию науки.
Первые шаги в
этой области Гамов
совершил зимой 1938 года,
когда
написал короткий фантастический рассказ
о приключениях
банковского клерка мистера Томпкинса в
мире теории относительности.
Поскольку ни один журнал
не заинтересовался
и не пожелал опубликовать
его,
Гамов решил
больше не возвращаться
к этому своему сочинению.
Летом того же года
на конференции в
Варшаве он
упомянул об этой неудаче
в разговоре
с кембриджским физиком
Чарльзом Дарвином,
внуком знаменитого естествоиспытателя,
и тот посоветовал
ему отослать рассказ
в журнал "Discovery",
который издавался
в Кембриджском университете
под редакцией
Чарльза Сноу.
Тот согласился
напечатать рассказ
и предложил написать ещё несколько.
Цикл рассказов,
объединённый под заголовком "Мистер Томпкинс
в стране чудес",
был издан отдельной книгой
в 1940 году и
выдержал множество изданий
почти на всех европейских языках.
Успех этой книги
побудил Гамова
написать несколько
продолжений
приключений мистера Томпкинса (в том
числе в мире квантовой механики
и молекулярной биологии),
а также ряд других научно-популярных книг
по физике
и астрофизике.
Он также являлся
автором около
десятка статей в
известном
журнале "Scientific American".
|
